9го июля мы с Сашей приехали на базу Креницы, закинули наши вещички в заранее, заказанный кемпер и уселись в Пеллу. Отойдя от пирса, мы воткнулись лодкой в тростники противоположного берега. Стоя там, мы собрали свои спинннинги и навесили на них нужные нам приманки. Затем мы выйдя из Волховца «пробились» через Волхов в Новоладожский канал. Северный ветер гнал по Волхову лютые волны бросающие нашу лодку из стороны в сторону и обрызгивавшие нас водой. По Новоладожскому каналу мы покатили к 7 км. В канале была благодать — безветрие. В ста метрах на запад от слипа базы Горизонт посреди фарватера торчал топляк. потом мы увидели серую цаплю. Она нас тоже увидела и взлетела. По дороге Саша покидал спиннингом незацепляйку. Его двухкрючковая блесна-незацепляйка оказалась действительно незацепляйкой! Она нас подводила: траву изредка всё же цепляла, а вот щуку дважды подряд проигнорировала — не дала зацепиться.
На 7 км мы ушли в приладожские тростники и там поставили 6 жерлиц с купленными в Питере карасиками-живцами. Я применил новый способ постановки жерлиц, названный мной жеремёт. Если бы не этот метод то мы провозились бы намного дольше, а то дак и вообще не смогли бы поставить их туда куда хотели! Ветер бы нам не дал!
Сущность моего нового метода заключается в подвеске всех жерлиц не на колья а на один длинный шнур вроде перемёта. Вот и напросилось название: жерлицы + перемёт = жеремёт. В качестве шнура я использовал леску толщиной в 1 мм. Леску я заранее намотал на катушку предназначенную для электрического удлиннителя. Через каждые 5 метров я на леске завязал петли для подвешивания жерлиц. Привязав к тростникам один конец шнура, мы, двигаясь по ветру вдоль тростника, опускали шнур в воду и так размотали его весь. Затем и второй конец привязали к тростникам. Вернувшись к первому концу Мы, держась за шнур, сплавлялись по нему, навешивая наживлённые жерлицы. Мои жерлицы намотаны на десятисантиметровые куски силиконового шланга. Оленька (жена Серёги) назвала их бигуди. На выходе в Новоладожский канал Саша поймал килограммового судака, но… решил похвастатся передо мной и поднял трофей на пару метров над водой. Судаку это не понравилось он задрыгался, отцепился и нырнул в воду.
Придя на базу, мы отлично отдохнули в кемпере: газовая плита и холодильник обеспечили нам комфорт. Телевизор и приёмник мы включать не стали, нас устроил гомон чаек и пение птиц. К нам в гости пришла «наглая рыжая морда». Я ему выдал охотничью сосиску, которая была мгновенно съедена. Он пытался войти в кемпер но после моего:«Нельзя!» послушался как собака. Уставший от поедания сосиски кот улёгся на нашем крыльце. Чайки к ночи расселись на катера, на перила мостков и смолкли. Утром мы не спешили к жерлицам, а попытались половить на фидер. Но поскольку нагонная волна пригнала к южному берегу избыток воды то в канальчике 7км было течение из Ладоги и наша прикормка не приманила к нам белой рыбы. За час мне на червя попалось пара окуней. Один был 200 грамм и один 50 грамм.
К жерлицам мы вышли после полудня. Почти все были размотаны. На двух сидели килушные щуки. Мы вдохновились их поимкой и поставили ещё один жеремёт. Погода грозила грозой. Придя на базу мы с Сашей сытно пообедали в кафе. Саша вечером, забрав нашу добычу дня, уехал домой, а я остался ждать Михалыча.
В разговорах с рыбаками, ловившими в Волховце (в Ладогу и в Волхов было не выйти) я узнал, что многие наловили по десятку килограмм крупной краснопёрки (до 300 г) и линей до килограмма.
Михалыч, приехав к Волхову, встал ловить леща на фидер с берега выше моста. Поклёвок у него не было но, колокольчики всё время звенели… от ветра. Михалыч с горя и в надежде что ночью клюнет завалился в машине спать. Не клюнуло ни ночью ни на рассвете. Ему всё равно не спалось.
В 5 утра он приехал ко мне в Креницы: «Пошли проверять жерлицы!» Пришлось идти. На 14 жерлицах было пяток пустых размоток. На последней жерлице была полная размотка и в тростнике кто-то ворочался. С трудом я выдрал из тростника трофей. До самой лодки он шёл
не выходя к поверхности, и уже в двух метрах от лодки на поверхности показалась утка морянка.
Мы с Михалычем оба смачно матернулись. Морянка клевалась когда я попытался вытащить, заглоченную ею, снасть. Из острого клюва торчал только кончик поводка с вертлюжком. Я отстегнул поводок и отпустил: «Иди ты на...!» Но она не пошла, а нырнула и уплыла в тростник. Мы похикикивая смотали жеремёт и отправились на базу.
Холодрыга стояла препротивная — руки мёрзли. Было менее +10С. Михалыч иронизировал: «Пора готовить корюшиные снасти!»
Сегодня на работе все дразнили меня, придумывая объяснения моей красной «роже»: «Ты сходи в туалет — не терпи!» и пр. Один коллега даже обозвал:" Ты вождь краснорожих!"
